Директор психиатрической клиники, обеспокоенный малоприятными для него слухами, не нашел ничего лучшего, как созвать новый консилиум.

Врачи собрались снова в апреле 1846 года. Был установлен общий паралич, осложненный поражением спинного мозга и главных нервных центров, и рекомендовано было оставить больного в психиатрической клинике.
Снова поднялась волна протеста общественного мнения, и наконец даже упрямый племянник Андреа Доницетти - наверное, скорее просто глупый, нежели злой - понял, что необходимо извлечь Гаэтано из ужасного места пыток. Для этого, хоть и поздно, но теперь уже решительно, он начинает вести переговоры со всеми, кто может помочь ему, требует авторитетных и правдивых советов врачей.

Но так как он все же остается тем убожеством, каким его давно уже назвал маэстро, то он только теряет время в поездках в Бергамо, к друзьям музыканта, в Константинополь, к отцу Доницетти-паше.
Так с апреля 1846 года проходит еще восемнадцать месяцев. И за этот срок слабые проблески сознания маэстро окончательно угасли, страдания усилились, мучения продолжились.

Сколько утрачено возможностей поправить его здоровье, вылечить, сколько утешений не получил он из-за глупости, упрямства, самомнения ученых врачей, из-за невообразимого переплетения чьих-то таинственных интересов.

26 мая этого печального 1848 года у маэстро еще достает сил написать письмо брату Джузеппе. Это его последнее послание. Потом наступает мрак. Но и здесь, среди проблесков надежды, неуверенности и бессвязности все еще ощущается, как не хочет угасать его дух:
"Дорогой Джузеппе, не беспокойся, мне лучше... Надеюсь уехать вместе с Андреа в Бергамо... сердце... брат Гаэтано."
Затем следуют еще какие-то фразы, слов которых не разобрать, и несколько нотных срок. Потом маэстро вынул из петлички цветок и вложил его в письмо - страница хранит следы этого цветка, размывшего чернила.
Благородство.
Сострадание.
Бесконечное страдание.

Тем временем общество горячо обсуждает происходящее, полемика выливается на страницы газет. Люди возмущены тем, что признано несправедливым, обвиняют в нечистоплотности врачей, осуждают за бездеятельность и корысть родственников.

Снова проводятся консилиумы, бесцеремонно вмешивается парижская префектура полиции, мешая увезти Доницетти из психиатрической клиники, поднимается новая волна общественного недовольства, проводятся все новые и новые медицинские консилиумы, дающие либо одинаковые, либо противоречивые заключения - и наконец, в августе напуганный племянник Андреа срочно вызывает на помощь отца-пашу.

Между тем маэстро все глубже погружается в мучительное состояние.
Комната, в которой он жил все это время, находится на первом этаже; она очень сырая из-за близости парка и вьющейся по стенам зелени. Многие из старых друзей навещают его. Снова приезжали Аккурси, Бордоньи, Монтерази - певцы из Гранд-опера.