Еще три месяца, чтобы на что-то решиться. Однако время от времени наступают, как он говорит, просветы, когда ему кажется, будто он чувствует себя лучше, и тогда он опять строит планы, вновь готов приняться за работу, писать оперы, снова загорается желанием утвердиться, бороться. "Чем больше старею, тем больше воюю", - заметил он как-то. Теперь он получает предложения из всех стран Европы: просят приехать в Лондон, Берлин, Петербург с новыми операми. Он отказывается.
- Если не выдерживаю венских морозов, можешь себе представить, что будет со мной в Пруссии или в России! Нет, нет, не поеду!

Однако на самом деле причина в другом - он болен, очень болен. "Просветы" хорошего самочувствия делаются все реже, его терзает тоска, уныние гнетет душу...
Боже милостивый, что будет? Что будет?.. Он хочет вылечиться, очень хочет поправиться! Ему еще столько музыки надо написать, такое обилие мелодий живет в его сердце и в его мозгу. Но Вена, которая хоть и доставляет ему немало удовлетворения и оказывает столько почестей, Вена все же наводит на него тоску. Вена? А может, болезнь? Он не знает, не хочет знать. Осталось одно - надо ехать. В путь, скорее в путь!

В начале июля он уезжает в Париж. Там к нему вернется здоровье, ведь он всегда хорошо чувствовал себя в этом городе. Парижане нередко доставляли ему неприятности, но со здоровьем у него там было все в порядке.
Однако в Париж он приезжает истощенный, измученный, дорога изнурила его, лишила последних сил. При виде Гаэтано друзья испугались. Это Доницетти? Неутомимый, вулканический Доницетти, брызжущий энергией, пышущий здоровьем, постоянно жизнерадостный с кипучей жаждой деятельности?
- Тебе надо лечиться. Что с тобой? Как ты себя чувствуешь?
- Не знаю. Я болен. Но я поправлюсь!
- Конечно, конечно, только ты должен лечиться.
- Да, вы правы. И вылечусь!

На квартире Доницетти на рю де Грамон, где он обычно живет в Париже, готовится консультация врачей. Его домашний доктор Ростан советует пригласить трех светил медицины - Андраля, Рикорди и Марьолина. Изумленный, растерянный, Доницетти тем не менее терпеливо переносит длительный осмотр. И сразу же сообщает об этом шурину:
"Они пришли к выводу после того, как задали тысячу вопросов, что мне следует уехать, попутешествовать, сменить климат... Я тотчас же выбрал Рим или Неаполь, потому что там я у себя дома. Рим, сказали они, слишком далеко от моря, лучше Неаполь. Там вы сможете купаться, но лучше всего поехать в Кастелламаре.
Представляешь, с какой радостью я согласился! Все брошу! Еду! И не следует ничего писать два года. Но прошло и без того уже два года, как я ничего не пишу, потому что нет желания. А теперь, когда возвратились силы, запрещают врачи...
Голова моя, по правде говоря, тогда была еще очень тяжелой, и я отвечал им только да или нет. Теперь голове полегче в результате перемены климата. Мне стало лучше еще до лечения. Каждые два дня делаю горячие ванны для ног… А как же работа? Писать мне нетрудно! Однако что-то едва уловимое в интонациях врачей подсказывает мне, что никакой болезни у меня нет, если только опять не прильет кровь к голове или она не охладится. Аппетит у меня есть, желудок работает нормально. Напитки, предписанные врачом, легкие, я их пью. Избегаю вина, кроме бордо с минеральной водой "Виши".