В "Гранд-опера" с огромным успехом идет его "Фаворитка". Прошло уже 22 представления, а театр неизменно полон.
"Неплохо, да? - с понятной гордостью пишет он итальянским друзьям. - Неплохо идут дела, не только искусство!"
И поскольку шурин и все остальные советуют ему не ввязываться ни в какие губительные спекуляции, вроде тех, из-за которых в свое время потерял столько денег несчастный Беллини, маэстро отвечает:
"Зачем говорить о печальном и спекуляциях? Я ведь быстро сбегу отсюда, не растеряв своих денег, не бойтесь. Если дьявол задумает помешать мне, то могу и босиком пойти по миру, но если дела пойдут, как надо, ничего не потеряю..."

Друзья из Италии пытаются дать ему наставления и относительно женщин: "Смотри, не сбейся с пути, Гаэтаноне, развлекайся, если захочется, иногда, но не усердствуй!" От отвечает:
"Усердствовать? Вы что, за мальчишку меня принимаете? Из-за того, что я люблю пошутить и поухаживать, нередко больше на словах, чем на деле, из-за того, что люблю развлечься, вы уже думаете, будто у меня головы нет не плечах и я не умею вовремя остановиться?
Знаю, знаю, вы считаете меня ловеласом, способным волочиться за всеми женщинами, каких только встречу, но это вы так думаете или так считают за кулисами, видя, как я любезен с не слишком отвратными певицами. Только представление это неверное.
Тут путают хорошее воспитание с желанием поухаживать. Вы считаете меня красивым мужчиной? Возможно, но как бы то ни было, я не хочу быть таким, какими обычно бывают красивые мужчины, - глупым и тщеславным".

Похоже, все считают своим долгом вмешаться в его личную жизнь, проникать в его интимные тайны.
- А не собираетесь ли вы опять жениться?
- Нет, благодарю. А зачем?
- Чтобы не быть одному.
- Я мог бы вам ответить: "Лучше быть одному, чем в дурном обществе", но я вовсе не одинок...
- Мы знаем, вам всегда везет в амурных делах.
- Откуда вы можете знать это, мне совершенно непонятно, если мне самому это неизвестно. Во всяком случае, это не то везение, на какое намекает в письме из Италии одна моя подруга, синьора Гранки. Эта добрая благожелательница узнала, Бог весть откуда, будто я стал в Париже кумиром одной пожилой, очень богатой дамы, старой кокетки, якобы осыпающей меня поцелуями и дорогими подарками. Прекрасное ремесло приписывает мне синьора Гранки! И еще сообщает об этом мне же и распространяет столь чудесную новость в Италии среди моих друзей! Она ошибается!

Разгневанный этой глупой историей, Доницетти с обидой пишет другу Персико:
"Ты же знаешь, как я зарабатываю деньги, и этого достаточно, чтобы оправдать меня. Впрочем, мне никто не нужен, и у меня нет никаких дамских презентов".
И чтобы закончить разговор о женщинах, добавляет:
"Ты же понимаешь, когда у тебя столько работы, нет времени изображать петуха ни со старыми дамами, ни с молодыми: так или иначе, когда мне скучно, я развлекаюсь".