На другой день, придя к Ферретти на виа деи Луккези, маэстро находит там множество друзей. Его уже ждут. Его окружают, обнимают. Он галантно целует руку хозяйке дома и еще одной синьоре - жене адвоката Васселли, которая пришла с дочерью Вирджинией, совсем юной девушкой, почти девочкой, ей всего тринадцать лет.
Ферретти сжимает друга в объятиях:
- Нужен был Рим, чтобы выявить достойного соперника Россини!
Доницетти смотрит на поэта, не понимая, шутит тот или говорит всерьез.
- Но я говорю серьезно, - возражает Ферретти. - И не только я. Смотри, что пишет о твоей Зораиде наш аббат Челли в "Нотицие дель Джорно". Ты ведь знаешь, как скуп Челли на похвалы артистам. И все же ты посмотри, что он пишет!
Маэстро громко читает:
- "В нашем итальянском музыкальном театре неожиданно появилась новая надежда. Молодой маэстро Гаэтано Доницетти, ученик самых знаменитых музыкальных педагогов, взлетел, можно сказать, на небывалую высоту в своей новой опере-сериа Зораида Гранатская. Единодушными, искренними, всеобщими были аплодисменты, которыми заслуженно наградил его переполненный зал, оказавший его творению триумфальные почести. Каждый номер встречали с особым удовольствием..."
- Но он до сих пор еще ничего не говорит о Россини, - прерывает чтение Доницетти и глядит на Ферретти.
Тот знаком просит продолжать: мол, увидишь, увидишь. Доницетти читает дальше:
- "Особенно восхищают интродукции, дуэт и квартет из первого акта, а также романс, большая ария тенора и финал второго акта... Донцелли, великолепный певец и превосходнейший актер, совершенно покорил слушателей. Момбели неизменно верна себе - она изумляет нежностью звука и патетической выразительностью чувств. Все сердца, однако, обращены к молодому автору, и я советую ему не останавливаться на избранном пути и не отклоняться от "прекрасного стиля, который сделал ему честь"".
- Что, спрашивается, тебе еще надо? Даже поэтический финал написанный дантовскими стихами!
- Да, но о Россини тут ничего не говорится.
Видно, столь настойчивое упоминание Россини очень забавляет поэта:
- Хорошо, я сам скажу тебе о Россини. Я написал для него либретто Золушки, так что хорошо знаю и самого маэстро, и его музыку. Среди всех музыкантов, для которых я сочинял либретто, а это Дзингарелли, Кочча Карафа, Меркаданте, Пачини, ты мне кажешься самым достойным, кто мог бы встать рядом с Россини.

При упоминании Пачини молодой композитор заметил легкое движение среди окружавших его друзей. Он еще не знает, что происходит в музыкальном мире Рима. И адвокат Васселли спешит ввести его в курс дела.
- Представляешь, - поясняет он, - сейчас создается группа, которая хочет поддержать твой успех.
- Группа? Ради меня? А зачем, можно узнать?
- Затем, чтобы оградить тебя от нападок другой группы. Потому что существует и такая партия, которая поддерживает Пачини, и она очень сильна, ведь ее главный покровитель - княгиня Паолина Боргезе Бонапарт.
- Неплохая поддержка. более того - прекраснейшая поддержка! - восклицает Доницетти. - Но оставим эти дрязги в покое. Я знаком с Пачини, мы с ним сразу же стали друзьями. Месяц назад с огромным успехом прошла его опера Цезарь в Египте. После представления Зораиды он поднялся на сцену и обнял меня. В этом мире хватит места для всех. Пачини мне представляется хорошим человеком. Он мог бы важничать, но, напротив, держится со мной как с коллегой, как с другом.
- Возможно, он неплохой человек, только чересчур любит успех - и в театре, и у женщин. Потому что он к тому же очень большой донжуан.
- И вы осуждаете его за это? -удивляется Доницетти.
- Нет-нет! Но свои галантные приключения и высоких покровительниц он использует, чтобы сделать карьеру.