Кроме того, у Гаэтано был один недостаток: он нравился тем же женщинам, что нравились и Джузеппе, а Верди такая мешанина в амурных привязанностях явно была не по вкусу. Он не мог спокойно смотреть на фамильярность пылкого Доницетти с синьорой Аппиани, как и на живейшую дружбу с певицей Джузеппиной Стреппони, к которой Джузеппе начал испытывать явную симпатию.

Именно поэтому Верди не очень-то терпел импресарио Мерелли, хотя тот и спас его от нищеты и вывел в свет. У Мерелли тоже был непростительный недостаток: он весьма близко дружил со Стреппони, которая даже родила ему сына. Словом, в каких-то случаях приходилось приноравливаться к обстоятельствам...

В конце мая Гаэтано после долгой разлуки наконец радостно встречается с братом Джузеппе - "пашой Доницетти", который приехал в Вену из Константинополя, увешанный всякими орденами и обремененный толстым животом.
Встреча была теплая, хотя Гаэтано с огорчением заметил, что у паши все же больше орденов и жира на животе, нежели любви к нему. Жаль, потому что маэстро лелеял мысль объединить всех Доницетти в одну семью, пригласив и другого брата - Франческо, не слишком прославленного руководителя духового оркестра и муниципального служащего Бергамо. "Паша Доницетти" в Вене оказался проездом. Он направлялся в Геную присутствовать при получении диплома своего сына Андреа. Гаэтано не строит излишних иллюзий насчет талантов племянника. Он признается в письме к друзьям:
"Джузеппе поедет в Геную повидать этого грандиозного осла - своего сына, которому кодекс Джустиниана так же близок, как мне красавицы из гарема султана. Ученость нашей семьи наконец проявилась именно в нем, и вот вам новоиспеченный адвокат Доницетти, обладатель пожизненного диплома..."

Из Вены братья собирались уехать вместе, но паша очень торопился и не стал ждать Гаэтано. Маэстро нужно было на время остаться в Вене из-за последних спектаклей в итальянском сезоне. Он располагал великолепными исполнителями - Тадолини, Варезе, Ронкони, Монтенегро, Гарсия-Виардо, Альбани, Ферретти, Иванов, Гардони, Ровере, Марини. Они-то и принесли ему успех в "Дон Паскуале" и "Марии ди Роган".

На каждом спектакле - вызовы, овации, цветы, венки. После окончания последнего представления императорский двор опять задержался в театре почти на четверть часа, чтобы еще и еще поаплодировать Доницетти.

Сейчас, когда маэстро собирается вернуться на родину, это теплое прощание греет ему душу. Возвращение в Италию... Где же он остановится в Неаполе? В своем доме уже не может, потому что просил друга Персико распродать мебель. И сразу же вспомнил: рояль, его рояль, на котором он сочинил шестьдесят три оперы, верный товарищ по творчеству, родная душа, которому он поверял все свои помыслы! Что с ним делать? Продать? Это невозможно! Он подарит его шурину Васселли. И пишет Персико:
"Отдай рояль Тото и скажи ему, что за все золото в мире я ни за что не уступил бы его никому, потому что это был ее (Вирджинии) рояль и еще потому, что я обязан ему всей своей славой".

А шурину Васселли посылает трогательное письмо, в котором в немногих словах выражена все волнение художника:
"Не продавай этот рояль ни за какие деньги. В нем заключена вся моя творческая жизнь. Начиная с 1822 года, его звук постоянно раздается в моих ушах, нашептывая мелодии Анны, Марии, Фаусты, Роберта, Велизария, Марино Фальеро, Мучеников, Оливо, Гуверенера, Безумного, Парии, Кенильвортского замка, Потопа, Джанни из Кале, Уго, Сумасшедших, Пии, Марии ди Руденц... Ох, пусть он живет, пока я жив!... Я прожил с ним годы надежд, годы семейного счастья и годы одиночества. Он знает мои радости, он видел мои слезы, мои разбитые мечты, мои лавры... делил со мной пот и труд... В нем жил мой гений, в нем одухотворены все периоды моей карьеры, нашей... (и не пишет имя, словно опасаясь святотатства - Вирджинии). Твоего отца, твоего брата, всех нас знал он, все мы его мучили, всем он был другом, и пусть отныне этот рояль навсегда принадлежит твоей дочери, как приданое, несущее в себе тысячи грустных и веселых мыслей".
Трогательное прощание со старым другом - роялем.